ваш чайный гид души не чаю
УЧЕНИЕ ЛАО-ТЗЭ. Л.Н. ТОЛСТОЙ
Чайные секреты
Основа учения Лao-Тзе одна и та же, как и основа всех великих, истинных религиозных учений. Она следующая: Человек сознает себя прежде всего телесной личностью, отделенной от всего остального и желающей блага только себе одному. Но, кроме того, что каждый человек считает себя Петром, Иваном, Марьей, Катериной, каждый человек сознает себя еще и бестелесным духом, таким же, какой живет во всяком существе и дает жизнь и благо всему миру. Так что человек может жить или той телесной, отделенной от мира личностью, которая хочет только себе блага, или тем бестелесным духом, который живет в нем и который желает блага всему миру. Человек может жить для тела или для духа. Живи человек для тела — и жизнь горе, потому что тело страдает, болеет и умирает. Живи для духа — и жизнь благо, потому что для духа нет ни страданий, ни болезней, ни смерти.
Сущность учения Лао-Тзе есть та же, как и сущность учения христианского. Сущность и того и другого в проявлении, посредством воздержания от всего телесного, того духовного божественного начала, которое составляет основу жизни человека.
УЧЕНИЕ ЛАО-ТЗЕ
Основа учения Лao-Тзе одна и та же, как и основа всех великих, истинных религиозных учений. Она следующая: Человек сознает себя прежде всего телесной личностью, отделенной от всего остального и желающей блага только себе одному. Но, кроме того, что каждый человек считает себя Петром, Иваном, Марьей, Катериной, каждый человек сознает себя еще и бестелесным духом, таким же, какой живет во всяком существе и дает жизнь и благо всему миру. Так что человек может жить или той телесной, отделенной от мира личностью, которая хочет только себе блага, или тем бестелесным духом, который живет в нем и который желает блага всему миру. Человек может жить для тела или для духа. Живи человек для тела — и жизнь горе, потому что тело страдает, болеет и умирает. Живи для духа — и жизнь благо, потому что для духа нет ни страданий, ни болезней, ни смерти.
И потому для того, чтобы жизнь человека была не горем, а благом, человеку надо научиться жить не для тела, а для духа. Этому-то и учит Лао-Тзе. Он учит тому, как переходить от жизни тела к жизни духа. Учение свое он называет Путем, потому что все учение указывает путь к этому переходу. От этого и все учение Лао-Тзе называется книга Пути. Путь этот, по учению Лао-Тзе, состоит в том, чтобы не делать нечего или хоть как можно меньше делать то, чего хочет тело, с тем чтобы не заглушать того, чего хочет душа, так, чтобы препятствовать деланиям телесных дел возможности проявления в душе человека той силы неба (как называет Бога Лао-Тзе), которая живет во всем.
Часто мысль эта, если только она переведена переводчиком верно, выражена как бы умышленно странно, но везде она, эта мысль, служит основой всего учения.
Мысль эта не только похожа, но совершенно та же, как и та, которая выражена в 1-м послании Иоанна и лежит в основе христианского учения. По учению Лао-Тзе, единственный путь, посредством которого человек соединяется с Богом, есть Тао. Тао же достигается воздержанием от всего личного, телесного. То же и по учению, выраженному в 1-м послании Иоанна. По учению Иоанна, средство соединения человека с Богом есть любовь. Любовь же, так же как и Тао, достигается воздержанием от всего телесного, личного. И как под словом «Тао», по учению Лао-Тзе, разумеется и путь соединения с небом и самое небо, так и по учению Иоанна под словом «любовь» разумеется и любовь и самый Бог ( «Бог есть любовь»). Сущность и того и другого учения в том, что человек может сознавать себя и отделенным и нераздельным, и телесным и духовным, и временным и вечным, и животным и божественным. Для достижения сознания себя духовным и божественным, по Лао-Тзе, есть только один путь, который он определяет словом «Тао», включающим в себе понятие высшей добродетели. Сознание это достигается свойством которое знают все люди. Так что сущность учения Лао-Тзе есть та же, как и сущность учения христианского. Сущность и того и другого в проявлении, посредством воздержания от всего телесного, того духовного божественного начала, которое составляет основу жизни человека.
Основа учения Лao-Тзе одна и та же, как и основа всех великих, истинных религиозных учений. Она следующая: Человек сознает себя прежде всего телесной личностью, отделенной от всего остального и желающей блага только себе одному. Но, кроме того, что каждый человек считает себя Петром, Иваном, Марьей, Катериной, каждый человек сознает себя еще и бестелесным духом, таким же, какой живет во всяком существе и дает жизнь и благо всему миру. Так что человек может жить или той телесной, отделенной от мира личностью, которая хочет только себе блага, или тем бестелесным духом, который живет в нем и который желает блага всему миру. Человек может жить для тела или для духа. Живи человек для тела — и жизнь горе, потому что тело страдает, болеет и умирает. Живи для духа — и жизнь благо, потому что для духа нет ни страданий, ни болезней, ни смерти.
И потому для того, чтобы жизнь человека была не горем, а благом, человеку надо научиться жить не для тела, а для духа. Этому-то и учит Лао-Тзе. Он учит тому, как переходить от жизни тела к жизни духа. Учение свое он называет Путем, потому что все учение указывает путь к этому переходу. От этого и все учение Лао-Тзе называется книга Пути. Путь этот, по учению Лао-Тзе, состоит в том, чтобы не делать нечего или хоть как можно меньше делать то, чего хочет тело, с тем чтобы не заглушать того, чего хочет душа, так, чтобы препятствовать деланиям телесных дел возможности проявления в душе человека той силы неба (как называет Бога Лао-Тзе), которая живет во всем.
Часто мысль эта, если только она переведена переводчиком верно, выражена как бы умышленно странно, но везде она, эта мысль, служит основой всего учения.
Мысль эта не только похожа, но совершенно та же, как и та, которая выражена в 1-м послании Иоанна и лежит в основе христианского учения. По учению Лао-Тзе, единственный путь, посредством которого человек соединяется с Богом, есть Тао. Тао же достигается воздержанием от всего личного, телесного. То же и по учению, выраженному в 1-м послании Иоанна. По учению Иоанна, средство соединения человека с Богом есть любовь. Любовь же, так же как и Тао, достигается воздержанием от всего телесного, личного. И как под словом «Тао», по учению Лао-Тзе, разумеется и путь соединения с небом и самое небо, так и по учению Иоанна под словом «любовь» разумеется и любовь и самый Бог ( «Бог есть любовь»). Сущность и того и другого учения в том, что человек может сознавать себя и отделенным и нераздельным, и телесным и духовным, и временным и вечным, и животным и божественным. Для достижения сознания себя духовным и божественным, по Лао-Тзе, есть только один путь, который он определяет словом «Тао», включающим в себе понятие высшей добродетели. Сознание это достигается свойством которое знают все люди. Так что сущность учения Лао-Тзе есть та же, как и сущность учения христианского. Сущность и того и другого в проявлении, посредством воздержания от всего телесного, того духовного божественного начала, которое составляет основу жизни человека.
Учение Лао Тзэ
ИЗРЕЧЕНИЯ ЛАО-ТЗЕ
1
Есть существо непостижимое, которое существовало раньше неба и земли.
Безмолвное, сверхчувственное.
Оно одно остается и не изменяется.
Я не знаю его имени. Чтобы обозначить его, я называю его Тао.
2
То, что может быть названо, не есть начало всего.
То, что без имени, то начало всего.
Понимать это начало может только тот, кто свободен от страстей.
3
Как только Тао стал проявляться в бытии, он получил имя.
4
Тао прикровенно, и ему нет имени.
Но Тао велико в воздействии и совершении.
5
Тао прибежище всех существ. Сокровище добродетельного и спасение злого.
6
Все вещи мира возникают от бытия, бытие возникает от небытия.
7
Мудрый отрешается от самого себя и этим самым достигает всего, потому что ничего не признает своим.
8
Когда существа развились, каждое из них возвращается к своему началу.
Возратиться к своему началу значит быть в покое.
Выть в покое значит исполнить свое назначение.
Исполнить свое назначение значит быть вечным.
9
То, что мягко, побеждает то, что твердо; то, что слабо, побеждает то, что сильно.
10 Самое уступчивое покоряет самое твердое.
11
Немногие в мире постигают учение без речей и выгоду неделания.
12
Тринадцать спиц соединяются вокруг одной ступицы. От ее пустоты зависит употребление колесницы.
Мнут глину, чтобы сделать сосуд. От ее небытия зависит употребление сосуда.
Прорубают в стене окна и двери, когда делают дом. От их небытия зависит употребление дома.
Таким же должен быть мудрый. Он должен быть ничем. Только тогда он нужен и полезен людям и всему.
13
Не выходя за дверь и не глядя в окно, можно
видеть путь неба.
Чем больше выходишь, тем менее знаешь. Поэтому святой человек не выходит и знает, не смотрит и называет, не делает и совершает.
14
Тот, кто предается учению, увеличивается каждый день.
Тот, кто предается Тао, уменьшается каждый день.
Он уменьшает и уменьшает себя до тех пор, пока достигнет неделания.
Он не делает, но он становится владыкой мира (божественным).
До тех пор, пока он деятелен, он не может быть владыкой мира (божественным).
15
Святой человек не имеет упрямого сердца; его сердце сообразуется с сердцами народа.
С добрым он обращается добро, с недобрым тоже добро.
С честным он обращается честно, с нечестным он обращается тоже честно.
16
Святой человек живет в мире, боясь в мире загрязнить свое сердце.
17
Высшая добродетель подобна воде. Вода тем и хороша, что она дает добро всем существам и не спорит с ними.
18
Достоинство души — в бесконечной тишине.
19
Мудрый не борется ни с кем, и потому на него никто не сердится.
20
Мудрый делает добро и не приписывает этому значения.
21
Добрый побеждает и только. Побеждает и не гордится. Побеждает и не торжествует. Побеждает и не возвеличивается. Побеждает и не может избежать этого. Побеждает и не насилует. Побеждая, надо уметь остановиться. Кто умеет остановиться, тот этим избегает опасности.
22
Кто в свете Тао, тот как будто во мраке.
Кто далеко ушел в познании Тао, тот как будто позади незнающих.
Кто на высоте Тао, тот кажется ниже всех.
Кто высоко добродетелен, тот как будто недобродетелен.
Кто велик по чистоте, тот как будто в грязи.
Кто велик по заслугам, тот кажется неспособным.
Кто тверд в добродетели, тот кажется колеблющимся.
Кто прост и правдив, тот кажется презренным и позорным.
23
Начинай трудное с легкого; начинай великое с малого.
Труднейшее в мире начинается с легкого; величайшее в мире начинается с малого.
Святой человек никогда не делает внешнего великого и потому может совершать свое великое.
Огромное дерево возникает из ростка, тонкого, как волос; девятиэтажная башня поднимается из горсти земли; путешествие в тысячу верст начинается одним шагом.
24
Святой желает не желать и потому не дорожит трудно добываемыми вещами.
25
Кому многое легко, тому многое сделается трудным.
Поэтому святой человек находит все трудным, и поэтому во всей жизни его ему нет ничего трудного.
26
Как только покидается великое Тао, так является человеколюбие и справедливость.
Как только является умная дальновидность, то является великое лицемерие.
27
Истинная добродетель не представляется добродетелью, поэтому она добродетель.
Неистинная добродетель представляется безупречною добродетелью, поэтому она не добродетель.
Истинная добродетель не деятельна и не нуждается в деятельности.
Неистинная добродетель деятельна, она нуждается в деятельности.
28
Если потеряно Тао, то остается добродетель; потеряна добродетель, остается человеколюбие; потеряно человеколюбие, остается справедливость; потеряна справедливость, остается приличие.
Приличие — это только подобие правды и источник смут.
29
Когда высшие ученые узнают о Тао, они старательно исполняют его.
Когда средние ученые узнают о Тао, они то соблюдает, то теряют его.
Когда низшие ученые узнают о Тао, они смеются над ним. Если бы они не смеялись над ним, оно бы не заслуживало имени Тао.
30
Кто многим владеет, тот многое потеряет. Кто умеет довольствоваться, тот не узнает позора.
Кто умеет стоять тихо, тот вне опасности И может пребывать долго.
31
Входить в жизнь значит входить в смерть. Кто, пользуясь истинным просвещением, возвращается к своему свету, тот ничего не теряет при разрушении своего тела.
Это значит облечься в вечность.
32
Заботиться о малом значит быть просвещенным.
Соблюдать мягкость значит быть крепким.
33
Знать, что не знаешь, есть высшее. Не знать, что не знаешь, есть болезнь.
34
Добрые слова могут искупить; добрые дела могут сделать еще более.
35
То, что спокойно, легко удержать; что еще не появилось, легко предупредить; нежное легко сломать; мелкое легко рассеять.
Делай, пока еще легко делать.
Успокаивай, пока еще не возмутилось.
36
Закрывать свои выходы,
Затворять свои двери,
Притуплять свою остроту,
Рассеивать свою полноту,
Смягчать свой блеск,
Уподобляться праху,
В этом — единение.
37
Человек входит в жизнь мягким и слабым.
Он умирает жестким и крепким.
Все существа, растения и деревья входят в жизнь мягкими и нежными и умирают засохшими и жесткими.
Жесткость и сила — спутники смерти.
38
Поучать словами не нужно. Нужно только самому быть свободным от страстей.
39
Нет ничего в мире мягче и слабее воды, и нет ничего, что бы превосходило воду в ее разрушительном действии на жесткое и крепкое.
Слабое побеждает крепкое, мягкое побеждает жесткое.
Нет человека, который не знал бы этого, а никто не поступает так.
40
Нет большего преступления, как признавать похоть позволенной.
41
Нет большего несчастия, как не уметь довольствоваться.
42
Нет большего порока, как желать приобретать.
43
Если дворцы очень великолепны — поля очень запущены и закрома очень пусты.
44
Не превозносите мудрецов, и не будет споров в народе.
45
Не цените предметов трудной добычи, и народ не будет воровать; не показывайте предметов, влекущих к похоти, и народ будет спокоен.
46
С справедливостью управляют государством, с хитростью нуждаются в оружии, неделанием становятся владыками поднебесной.
Почему это так?
Потому что, чем больше запрещений и ограничений в государстве, тем более нищает народ.
Чем больше острого оружия у народа, тем больше беспокойства в стране.
Чем больше искусен народ, тем больше производится страшных вещей.
Чем больше обнародывается предписаний, тем больше воров и разбойников.
Поэтому святой человек говорит: я не делаю, и народ сам собою совершенствуется.
Я люблю спокойствие, и народ делается сам собою справедливым.
Я бездеятелен, и народ сам собою делается богатым.
Я без желаний, и народ сам собою возвращается к простоте.
47
Тот, кто поднимается на цыпочки, стоит не крепко; тот, кто расставляет ноги, не двигается вперед.
Кто выставляет себя на свет, тот не блистает.
Кто одобряет сам себя, тот не выдается.
Кто хвалит сам себя, тот признает сам себя недостойным.
48
Кто знает других, тот умен.
Кто знает самого себя, тот просвещен.
49
Кто превозмогает других, тот силен. Кто превозмогает самого себя, тот могуществен.
50
Кто умеет быть довольным, тот богат.
51
Оставьте мудрость и бросьте умственность, благоденствие народов во сто раз увеличится.
52
Совсем спокоен только тот, у кого нет желаний.
53
Желание славы — низкое желание; когда приобрел ее — беспокоишься, как бы не потерять; а когда потеряешь ее, то беспокоишься о том, чтобы ее приобрести.
54
Если сам себе не веришь, то и тебе никто не поверит.
55
Как ни приятно быть царем и ехать на четверне, но все-таки лучше, сидя на одном месте, совершенствоваться в Тао.
56
На вражду отвечайте добром.
57
Кто богат, почитаем и горд, тот сам себе готовит несчастья.
58
Реки и моря потому и властвуют над ручьями и потоками, что себя унижают перед ними.
Поэтому-то они и властвуют.
Так и святой человек должен принизиться перед народом для того, чтобы властвовать над ним.
59
Тот, кто способен руководить, не воинствен.
Тот, кто способен побеждать, не бывает злобен.
Тот, кто способен бороться, не спорит.
Тот, кто способен употреблять людей на пользу, подчиняется им.
Это значит уметь пользоваться силами людей.
В этом высшая мудрость. Это значит соединиться с Небом.
60
Если человек не боится того, что действительно страшно, то приходит самое страшное.
61
Пусть никто не считает свое жилище слишком тесным и жизнь свою слишком ограниченною.
62
Тот, кто не хлопочет о жизни, мудрее того, кто ценит жизнь.
63
Кто понимает, тот немного знает; кто много знает, тот не понимает.
64
Истинные слова неприятны; приятные слова не истинны.
1
Есть существо непостижимое, которое существовало раньше неба и земли.
Безмолвное, сверхчувственное.
Оно одно остается и не изменяется.
Я не знаю его имени. Чтобы обозначить его, я называю его Тао.
2
То, что может быть названо, не есть начало всего.
То, что без имени, то начало всего.
Понимать это начало может только тот, кто свободен от страстей.
3
Как только Тао стал проявляться в бытии, он получил имя.
4
Тао прикровенно, и ему нет имени.
Но Тао велико в воздействии и совершении.
5
Тао прибежище всех существ. Сокровище добродетельного и спасение злого.
6
Все вещи мира возникают от бытия, бытие возникает от небытия.
7
Мудрый отрешается от самого себя и этим самым достигает всего, потому что ничего не признает своим.
8
Когда существа развились, каждое из них возвращается к своему началу.
Возратиться к своему началу значит быть в покое.
Выть в покое значит исполнить свое назначение.
Исполнить свое назначение значит быть вечным.
9
То, что мягко, побеждает то, что твердо; то, что слабо, побеждает то, что сильно.
10 Самое уступчивое покоряет самое твердое.
11
Немногие в мире постигают учение без речей и выгоду неделания.
12
Тринадцать спиц соединяются вокруг одной ступицы. От ее пустоты зависит употребление колесницы.
Мнут глину, чтобы сделать сосуд. От ее небытия зависит употребление сосуда.
Прорубают в стене окна и двери, когда делают дом. От их небытия зависит употребление дома.
Таким же должен быть мудрый. Он должен быть ничем. Только тогда он нужен и полезен людям и всему.
13
Не выходя за дверь и не глядя в окно, можно
видеть путь неба.
Чем больше выходишь, тем менее знаешь. Поэтому святой человек не выходит и знает, не смотрит и называет, не делает и совершает.
14
Тот, кто предается учению, увеличивается каждый день.
Тот, кто предается Тао, уменьшается каждый день.
Он уменьшает и уменьшает себя до тех пор, пока достигнет неделания.
Он не делает, но он становится владыкой мира (божественным).
До тех пор, пока он деятелен, он не может быть владыкой мира (божественным).
15
Святой человек не имеет упрямого сердца; его сердце сообразуется с сердцами народа.
С добрым он обращается добро, с недобрым тоже добро.
С честным он обращается честно, с нечестным он обращается тоже честно.
16
Святой человек живет в мире, боясь в мире загрязнить свое сердце.
17
Высшая добродетель подобна воде. Вода тем и хороша, что она дает добро всем существам и не спорит с ними.
18
Достоинство души — в бесконечной тишине.
19
Мудрый не борется ни с кем, и потому на него никто не сердится.
20
Мудрый делает добро и не приписывает этому значения.
21
Добрый побеждает и только. Побеждает и не гордится. Побеждает и не торжествует. Побеждает и не возвеличивается. Побеждает и не может избежать этого. Побеждает и не насилует. Побеждая, надо уметь остановиться. Кто умеет остановиться, тот этим избегает опасности.
22
Кто в свете Тао, тот как будто во мраке.
Кто далеко ушел в познании Тао, тот как будто позади незнающих.
Кто на высоте Тао, тот кажется ниже всех.
Кто высоко добродетелен, тот как будто недобродетелен.
Кто велик по чистоте, тот как будто в грязи.
Кто велик по заслугам, тот кажется неспособным.
Кто тверд в добродетели, тот кажется колеблющимся.
Кто прост и правдив, тот кажется презренным и позорным.
23
Начинай трудное с легкого; начинай великое с малого.
Труднейшее в мире начинается с легкого; величайшее в мире начинается с малого.
Святой человек никогда не делает внешнего великого и потому может совершать свое великое.
Огромное дерево возникает из ростка, тонкого, как волос; девятиэтажная башня поднимается из горсти земли; путешествие в тысячу верст начинается одним шагом.
24
Святой желает не желать и потому не дорожит трудно добываемыми вещами.
25
Кому многое легко, тому многое сделается трудным.
Поэтому святой человек находит все трудным, и поэтому во всей жизни его ему нет ничего трудного.
26
Как только покидается великое Тао, так является человеколюбие и справедливость.
Как только является умная дальновидность, то является великое лицемерие.
27
Истинная добродетель не представляется добродетелью, поэтому она добродетель.
Неистинная добродетель представляется безупречною добродетелью, поэтому она не добродетель.
Истинная добродетель не деятельна и не нуждается в деятельности.
Неистинная добродетель деятельна, она нуждается в деятельности.
28
Если потеряно Тао, то остается добродетель; потеряна добродетель, остается человеколюбие; потеряно человеколюбие, остается справедливость; потеряна справедливость, остается приличие.
Приличие — это только подобие правды и источник смут.
29
Когда высшие ученые узнают о Тао, они старательно исполняют его.
Когда средние ученые узнают о Тао, они то соблюдает, то теряют его.
Когда низшие ученые узнают о Тао, они смеются над ним. Если бы они не смеялись над ним, оно бы не заслуживало имени Тао.
30
Кто многим владеет, тот многое потеряет. Кто умеет довольствоваться, тот не узнает позора.
Кто умеет стоять тихо, тот вне опасности И может пребывать долго.
31
Входить в жизнь значит входить в смерть. Кто, пользуясь истинным просвещением, возвращается к своему свету, тот ничего не теряет при разрушении своего тела.
Это значит облечься в вечность.
32
Заботиться о малом значит быть просвещенным.
Соблюдать мягкость значит быть крепким.
33
Знать, что не знаешь, есть высшее. Не знать, что не знаешь, есть болезнь.
34
Добрые слова могут искупить; добрые дела могут сделать еще более.
35
То, что спокойно, легко удержать; что еще не появилось, легко предупредить; нежное легко сломать; мелкое легко рассеять.
Делай, пока еще легко делать.
Успокаивай, пока еще не возмутилось.
36
Закрывать свои выходы,
Затворять свои двери,
Притуплять свою остроту,
Рассеивать свою полноту,
Смягчать свой блеск,
Уподобляться праху,
В этом — единение.
37
Человек входит в жизнь мягким и слабым.
Он умирает жестким и крепким.
Все существа, растения и деревья входят в жизнь мягкими и нежными и умирают засохшими и жесткими.
Жесткость и сила — спутники смерти.
38
Поучать словами не нужно. Нужно только самому быть свободным от страстей.
39
Нет ничего в мире мягче и слабее воды, и нет ничего, что бы превосходило воду в ее разрушительном действии на жесткое и крепкое.
Слабое побеждает крепкое, мягкое побеждает жесткое.
Нет человека, который не знал бы этого, а никто не поступает так.
40
Нет большего преступления, как признавать похоть позволенной.
41
Нет большего несчастия, как не уметь довольствоваться.
42
Нет большего порока, как желать приобретать.
43
Если дворцы очень великолепны — поля очень запущены и закрома очень пусты.
44
Не превозносите мудрецов, и не будет споров в народе.
45
Не цените предметов трудной добычи, и народ не будет воровать; не показывайте предметов, влекущих к похоти, и народ будет спокоен.
46
С справедливостью управляют государством, с хитростью нуждаются в оружии, неделанием становятся владыками поднебесной.
Почему это так?
Потому что, чем больше запрещений и ограничений в государстве, тем более нищает народ.
Чем больше острого оружия у народа, тем больше беспокойства в стране.
Чем больше искусен народ, тем больше производится страшных вещей.
Чем больше обнародывается предписаний, тем больше воров и разбойников.
Поэтому святой человек говорит: я не делаю, и народ сам собою совершенствуется.
Я люблю спокойствие, и народ делается сам собою справедливым.
Я бездеятелен, и народ сам собою делается богатым.
Я без желаний, и народ сам собою возвращается к простоте.
47
Тот, кто поднимается на цыпочки, стоит не крепко; тот, кто расставляет ноги, не двигается вперед.
Кто выставляет себя на свет, тот не блистает.
Кто одобряет сам себя, тот не выдается.
Кто хвалит сам себя, тот признает сам себя недостойным.
48
Кто знает других, тот умен.
Кто знает самого себя, тот просвещен.
49
Кто превозмогает других, тот силен. Кто превозмогает самого себя, тот могуществен.
50
Кто умеет быть довольным, тот богат.
51
Оставьте мудрость и бросьте умственность, благоденствие народов во сто раз увеличится.
52
Совсем спокоен только тот, у кого нет желаний.
53
Желание славы — низкое желание; когда приобрел ее — беспокоишься, как бы не потерять; а когда потеряешь ее, то беспокоишься о том, чтобы ее приобрести.
54
Если сам себе не веришь, то и тебе никто не поверит.
55
Как ни приятно быть царем и ехать на четверне, но все-таки лучше, сидя на одном месте, совершенствоваться в Тао.
56
На вражду отвечайте добром.
57
Кто богат, почитаем и горд, тот сам себе готовит несчастья.
58
Реки и моря потому и властвуют над ручьями и потоками, что себя унижают перед ними.
Поэтому-то они и властвуют.
Так и святой человек должен принизиться перед народом для того, чтобы властвовать над ним.
59
Тот, кто способен руководить, не воинствен.
Тот, кто способен побеждать, не бывает злобен.
Тот, кто способен бороться, не спорит.
Тот, кто способен употреблять людей на пользу, подчиняется им.
Это значит уметь пользоваться силами людей.
В этом высшая мудрость. Это значит соединиться с Небом.
60
Если человек не боится того, что действительно страшно, то приходит самое страшное.
61
Пусть никто не считает свое жилище слишком тесным и жизнь свою слишком ограниченною.
62
Тот, кто не хлопочет о жизни, мудрее того, кто ценит жизнь.
63
Кто понимает, тот немного знает; кто много знает, тот не понимает.
64
Истинные слова неприятны; приятные слова не истинны.
КИТАЙСКАЯ МУДРОСТЬ
КНИГИ КОНФУЦЫ
Китайцы самый старый народ на свете. Китайцы самый большой народ на свете. Их 450 миллионов, чуть не вдвое больше, чем всех вместе русских, немцев, французов, итальянцев, англичан. Китайцы самый мирный народ на свете. Им чужого не нужно, и они не любят воевать. Китаец хлебопашец. Царь их сам запахивает. И от того китайцы самый мирный народ на свете.
Они говорят: если человек говорит, что он умеет хорошо воевать, знай, что этот человек большой преступник.
Китайцы живут по своему, не по-нашему. Они знают, как мы живем, и не перенимают нашей жизни. Они считают, что ихняя жизнь лучше. Ни француз, ни русский, ни немец, ни турок, никакой народ на свете не выдержит в работе против китайца, чтоб так мало съесть и так много сработать, зато ни один народ на свете не может против китайца сработать землю и прокормиться на ней. Где на десятине прокормится один русский, два немца, там на той же десятине прокормится 10 китайцев.
Китайцы стали теперь наезжать в Америку, и американцы работники не знают как быть.
Китайцы дешевле, лучше, честнее работают против ихних, а берут меньше и сбили на все работы цены. Одни американцы говорят: надо их брать, другие говорят: надо их гнать. А думай, не думай, работу заберет тот, кто лучше работает. И лучше человек тот, который другим зла не делает, меньше себе берет, а больше другим дает. Китайцы зла не делают, ни с кем не воюют и больше дают и меньше берут. Стало, они лучше. А если лучше, надо узнать, в чем их вера.
Вот их вера: Они говорят (это говорит их учитель Чу-хи):
Люди все произошли от Отца Небесного, и потому нет ни одного человека, чтобы в сердце ему не было заложено любви, добродетели, правды, обходительности и мудрости.
Но хоть и во всех людях есть от рождения природное добро,
только редкие изо всех могут это добро в себе воспитать и возрастить до конца. От этого то и бывает, что не все люди знают, могут знать то добро, которое есть в них, и не могут его в себе возрастить. Но за то люди с большим смыслом, умом и мудростью природной могут возрастить в себе свое душевное добро, и эти-то отличаются от толпы других людей. Вот этим-то людям Отец Небесный и дал приказ быть вожаками, учителями людей, из рода в род приказал им управлять ими и научать их, с тем чтобы и все вернулись к своей природной чистоте.
Вот так-то Фу хи, Чанпунч, Гознти, Иао и Чун и получили от Отца Небесного высший сан, и так-то их помощники исполняли их приказы. И оттого везде разошлись их поучения.
И вот дошло до того под конец, что во дворцах царей и в самых последних деревушках не было такого места, где бы не учились. Как только мальчику равнялся 9-й год — будь он царский, княжеский сын или простого мужика, — они поступали в малое училище, и там их учили сажать, поливать, окапывать, чистить, учили, как отвечать учтиво тем, кто их спрашивал, учили, как входить и здороваться, учили, как принимать гостей и как провожать. Учили их, как ездить на лошади, как стрелять из лука, и учили их читать, писать и считать.
КНИГИ КОНФУЦЫ
Китайцы самый старый народ на свете. Китайцы самый большой народ на свете. Их 450 миллионов, чуть не вдвое больше, чем всех вместе русских, немцев, французов, итальянцев, англичан. Китайцы самый мирный народ на свете. Им чужого не нужно, и они не любят воевать. Китаец хлебопашец. Царь их сам запахивает. И от того китайцы самый мирный народ на свете.
Они говорят: если человек говорит, что он умеет хорошо воевать, знай, что этот человек большой преступник.
Китайцы живут по своему, не по-нашему. Они знают, как мы живем, и не перенимают нашей жизни. Они считают, что ихняя жизнь лучше. Ни француз, ни русский, ни немец, ни турок, никакой народ на свете не выдержит в работе против китайца, чтоб так мало съесть и так много сработать, зато ни один народ на свете не может против китайца сработать землю и прокормиться на ней. Где на десятине прокормится один русский, два немца, там на той же десятине прокормится 10 китайцев.
Китайцы стали теперь наезжать в Америку, и американцы работники не знают как быть.
Китайцы дешевле, лучше, честнее работают против ихних, а берут меньше и сбили на все работы цены. Одни американцы говорят: надо их брать, другие говорят: надо их гнать. А думай, не думай, работу заберет тот, кто лучше работает. И лучше человек тот, который другим зла не делает, меньше себе берет, а больше другим дает. Китайцы зла не делают, ни с кем не воюют и больше дают и меньше берут. Стало, они лучше. А если лучше, надо узнать, в чем их вера.
Вот их вера: Они говорят (это говорит их учитель Чу-хи):
Люди все произошли от Отца Небесного, и потому нет ни одного человека, чтобы в сердце ему не было заложено любви, добродетели, правды, обходительности и мудрости.
Но хоть и во всех людях есть от рождения природное добро,
только редкие изо всех могут это добро в себе воспитать и возрастить до конца. От этого то и бывает, что не все люди знают, могут знать то добро, которое есть в них, и не могут его в себе возрастить. Но за то люди с большим смыслом, умом и мудростью природной могут возрастить в себе свое душевное добро, и эти-то отличаются от толпы других людей. Вот этим-то людям Отец Небесный и дал приказ быть вожаками, учителями людей, из рода в род приказал им управлять ими и научать их, с тем чтобы и все вернулись к своей природной чистоте.
Вот так-то Фу хи, Чанпунч, Гознти, Иао и Чун и получили от Отца Небесного высший сан, и так-то их помощники исполняли их приказы. И оттого везде разошлись их поучения.
И вот дошло до того под конец, что во дворцах царей и в самых последних деревушках не было такого места, где бы не учились. Как только мальчику равнялся 9-й год — будь он царский, княжеский сын или простого мужика, — они поступали в малое училище, и там их учили сажать, поливать, окапывать, чистить, учили, как отвечать учтиво тем, кто их спрашивал, учили, как входить и здороваться, учили, как принимать гостей и как провожать. Учили их, как ездить на лошади, как стрелять из лука, и учили их читать, писать и считать.
ВЕЛИКОЕ УЧЕНИЕ
(Книга эта написана китайским учителем Конфуцием и считается ими столь священною и божественно-мудрою, как евреями Книги Моисея и нами Евангелие.)
1) Великое учение, иначе сказать, мудрость жизни, в том, чтобы раскрыть и поднять то начало света разума, которое мы все получили с неба. Оно состоит в том, чтобы обновить людей, оно состоит в том, чтобы свое последнее назначение полагать в совершенстве, иначе сказать, в совершенном благе.
2) Прежде всего надо знать цель, к которой надо направляться, иначе сказать, свое последнее назначение, а потом уже избрать путь. Тот, кто избрал пусть, тот может после этого успокоиться духом и может уже пользоваться той душевной ясностью, которую ничто не может нарушить. Тот, кто достиг душевной ясности, которую ничто не может нарушить, тот может уже обдумать и обсудить сущность вещей. А обдумав и обсудив сущность вещей, он может достигнуть до того совершенства, к которому он стремится.
3) Все, что бывает в мире, имеет свою причину и производит свое действие. Все дела людские имеют и свое начало (основу) и свои последствия. Познавать причины и действия, познавать начала и последствия — значит приближаться к тому разумному знанию, через которое достигается совершенство.
4) Древние цари, те, которые желали раскрыть и поднять в своих народах начало света разума, то, которое мы все получили с неба, прежде всего старались хорошо управлять своими царствами. Те, которые старались хорошо управлять своими царствами, прежде всего желали учредить порядок в своих семьях. Те, которые желали учредить порядок в своих семьях, старались прежде всего исправить самих себя. Те, которые старались исправить самих себя, старались прежде всего установить правду у себя в сердце. Те, которые старались установить правду у себя в сердце, старались прежде всего о том, чтобы желания их были чисты. Те, которые желали, чтобы желания их были чисты, старались прежде всего о том, чтобы усовершенствовать свои суждения о добром и злом. Усовершенствование суждения о добром и злом состоит в том, чтобы углубиться и проникать в начала и причины поступков.
5) Когда углубишься и проникнешь в причины поступков, тогда суждения о добром и злом доходят до совершенства. А когда суждения о добром и злом доходят до совершенства, то и желания становятся чистыми. А когда желания чисты, сердце делается правдивым. А когда сердце правдиво, то человек исправляется и становится лучше. А когда человек становится лучше, то и в семье учреждается порядок. А когда в семье порядок, то и народы хорошо управляются. А когда народы хорошо управляются, то и весь мир будет жить в мире и согласии.
6) От царя и до последнего мужика одна обязанность для всех исправлять и улучшать самого себя, иначе сказать — самосовершенствование. Это основание, на котором строится все здание улучшения людей.
7) Не может того быть, чтобы здание было в порядке, когда основание, на котором оно стоит, в расстройстве.
Пренебрегать главным, коренным, первостепенным и заботиться о том, что не важно и второстепенно, — этого никогда не надо делать.
(Книга эта написана китайским учителем Конфуцием и считается ими столь священною и божественно-мудрою, как евреями Книги Моисея и нами Евангелие.)
1) Великое учение, иначе сказать, мудрость жизни, в том, чтобы раскрыть и поднять то начало света разума, которое мы все получили с неба. Оно состоит в том, чтобы обновить людей, оно состоит в том, чтобы свое последнее назначение полагать в совершенстве, иначе сказать, в совершенном благе.
2) Прежде всего надо знать цель, к которой надо направляться, иначе сказать, свое последнее назначение, а потом уже избрать путь. Тот, кто избрал пусть, тот может после этого успокоиться духом и может уже пользоваться той душевной ясностью, которую ничто не может нарушить. Тот, кто достиг душевной ясности, которую ничто не может нарушить, тот может уже обдумать и обсудить сущность вещей. А обдумав и обсудив сущность вещей, он может достигнуть до того совершенства, к которому он стремится.
3) Все, что бывает в мире, имеет свою причину и производит свое действие. Все дела людские имеют и свое начало (основу) и свои последствия. Познавать причины и действия, познавать начала и последствия — значит приближаться к тому разумному знанию, через которое достигается совершенство.
4) Древние цари, те, которые желали раскрыть и поднять в своих народах начало света разума, то, которое мы все получили с неба, прежде всего старались хорошо управлять своими царствами. Те, которые старались хорошо управлять своими царствами, прежде всего желали учредить порядок в своих семьях. Те, которые желали учредить порядок в своих семьях, старались прежде всего исправить самих себя. Те, которые старались исправить самих себя, старались прежде всего установить правду у себя в сердце. Те, которые старались установить правду у себя в сердце, старались прежде всего о том, чтобы желания их были чисты. Те, которые желали, чтобы желания их были чисты, старались прежде всего о том, чтобы усовершенствовать свои суждения о добром и злом. Усовершенствование суждения о добром и злом состоит в том, чтобы углубиться и проникать в начала и причины поступков.
5) Когда углубишься и проникнешь в причины поступков, тогда суждения о добром и злом доходят до совершенства. А когда суждения о добром и злом доходят до совершенства, то и желания становятся чистыми. А когда желания чисты, сердце делается правдивым. А когда сердце правдиво, то человек исправляется и становится лучше. А когда человек становится лучше, то и в семье учреждается порядок. А когда в семье порядок, то и народы хорошо управляются. А когда народы хорошо управляются, то и весь мир будет жить в мире и согласии.
6) От царя и до последнего мужика одна обязанность для всех исправлять и улучшать самого себя, иначе сказать — самосовершенствование. Это основание, на котором строится все здание улучшения людей.
7) Не может того быть, чтобы здание было в порядке, когда основание, на котором оно стоит, в расстройстве.
Пренебрегать главным, коренным, первостепенным и заботиться о том, что не важно и второстепенно, — этого никогда не надо делать.
(В кн.: Полное собрание сочинений. В 90 т. Т. 39-40. — Репринт. изд. — М., 1956. — с. 352-362.)
КНИГА ПУТИ И ИСТИНЫ, НАПИСАННАЯ КИТАЙСКИМ МУДРЕЦОМ ЛАОЦЫ
КНИГА ПУТИ И ИСТИНЫ, НАПИСАННАЯ КИТАЙСКИМ МУДРЕЦОМ ЛАОЦЫ